В 1800-е годы в Лондоне трубочистами работали не только взрослые, но и маленькие дети из бедных семей. Им приходилось протискиваться в дымоходы диаметром 18 сантиметров.
В XIX веке столица Британской империи была городом бедности, где миллионы людей жили в переполненных и антисанитарных трущобах. И без того сложная ситуация усугублялась постоянными притоками иммигрантов из колоний и бедных частей Европы. В 1836 году Чарльз Диккенс издал свои знаменитые «Очерки Боза», в которых описывал английские трущобы:
«Тем, кто не знаком с этой частью Лондона (а таких немало), трудно вообразить себе всю грязь и нищету, которые царят в ней. Убогие домики, где выбитые окна заделаны тряпьём и бумагой и где в каждой комнате ютится по целому семейству, а подчас и по два, и даже по три: в подвале – мастера, изготовляющие сласти и засахаренные фрукты, в передних комнатах – цирюльники и торговцы копчёной селедкой, в задних – сапожники; торговец певчими птицами на втором этаже, три семейства на третьем и лютый голод на чердаке; в коридоре – ирландцы, в столовой – музыкант, на кухне – поденщица и пятеро её голодных детей.
Грязь всюду: перед самым домом – сточная канава, позади выгребная яма, в окнах сушится белье, из окон льются помои; девочки четырнадцати‑пятнадцати лет бродят босиком и нечёсаные в каких‑то белых салопах, надетых чуть ли не на голое тело; тут же мальчики всевозможных возрастов в куртках всевозможных размеров или вовсе без оных; мужчины и женщины, одетые кто во что горазд, но все без исключения грязно и убого; всё это слоняется, бранится, пьёт, курит, ссорится, дерётся и сквернословит».
Лабиринты грязных переулков были рассадником инфекций, поэтому в больших семьях бедняков выживали не все. Кроме того, нищие родители не могли прокормить детей и были вынуждены сдавать своих малышей в детские дома (где, по статистике, из ста детей выживали только семеро) или продавать их, начиная от 4–8 лет, в качестве дешёвой рабочей силы. У ребёнка просто не было выбора. Чтобы помочь семье выжить, дети трудились на фабриках. Они работали разносчиками газет, уборщиками мусора, шахтёрами. Но самой известной детской профессией в 19-м веке была профессия трубочиста.
После Великого пожара, уничтожившего в 1666 году половину города, власти Лондона пересмотрели строительные нормы, изменив заодно и правила пожарной безопасности. Дома стали облагать налогом в зависимости от количества дымовых труб, поэтому в старых постройках несколько дымоходов объединяли в один, а в новых зданиях трубы начали делать меньше диаметром (18 см по сравнению с 35-ю прежними).
Это обеспечивало лучшую тягу. Такие узкие дымоходы образовывали целые лабиринты, они тянулись в каждой комнате, от пола до потолка – и вся эта система изгибалась, сливалась, разветвлялась во всевозможных направлениях, накапливая сажу, пепел и креозот в разы быстрее, чем прямые дымоходы.
Чтобы камины в домах не дымили и угарный газ не отравлял жильцов, осевшую на стенках труб копоть нужно было регулярно удалять. Каменные трубы были слишком извилистые, их диаметр подчас не превышал восемнадцати сантиметров, и взрослые не могли туда протиснуться. Чистить настолько узкие проходы могли только дети, в основном это были мальчики-сироты в возрасте от четырёх лет (5 или 6 лет считались максимальным возрастом, но только если ребенок был миниатюрным).
Маленькие трубочисты брали с собой специальное одеяло для сбора сажи (её потом перепродавали как садовое удобрение), скребок для застывшего креозота и соломенную щётку. Они карабкались вверх по тёмному извилистому дымоходу, поджимая ноги и прижимаясь к кирпичу коленями, локтями, лодыжками и спиной. (Чтобы сделать кожу ребёнка более жёсткой, его локти и колени «закаляли». Хозяин периодически натирал их разогретой на огне грубой щеткой, пропитанной солёным раствором. Процесс повторялся до тех пор, пока соскобленная и обожжённая кожа не затвердевала, покрываясь твёрдой коркой.)
Если отверстие было слишком узким, ребёнок снимал с себя всю одежду. Достигнув крыши, надо было спуститься вниз тем же путём, что было гораздо сложнее – дети могли заблудиться в сложной системе дымоходов, застрять в трубе, сорваться вниз, сгореть заживо или задохнуться. Если один ребёнок застревал в дымоходе, на помощь ему отправляли другого, и порой случалось так, что оба они умирали.
Естественно, мальчики не спешили лезть вверх по трубе, боясь застрять. Тогда в камине зажигали немного соломы, и трубочист, чтобы не обжечься, волей‑неволей карабкался вверх.
Юные трубочисты редко доживали до среднего возраста. Хозяева плохо их кормили, ведь чем тоньше работник, тем больше от него пользы. Дети спали в подвале или на чердаке. Их веки всегда были красными и опухшими из-за абразивной пыли. У некоторых детей развивалась слепота. Их позвоночник искривлялся из-за неестественного положения, которое ребёнку приходилось занимать внутри дымохода. Рост ребёнка при этом замедлялся.
По этой же причине повреждались колени и голеностопные суставы. Мылись они редко, и слои сажи, накапливавшиеся на теле, приводили к онкологическим заболеваниям. Чаще всего это был рак лёгких.
С 1788 года было сделано несколько попыток запретить практику детского труда по очистке труб. Закон о трубочистах 1834 года запрещал работодателям брать мальчиков младше 14 лет. Закон 1840 года увеличил этот возраст до 21 года. Но хозяева маленьких рабов попросту игнорировали эти законы, потому что за детский труд платили хорошие деньги, а штрафы были очень малы. Лишь в 1864 году штраф повысили до 10 фунтов – значительная сумма по тем временам – и эксплуатация маленьких трубочистов пошла на спад.
Практика окончательно закончилась в 1875 году, после смерти Джорджа Брюстера. Ребенок застрял в дымовой трубе внутри больницы Фуллборн и задохнулся. В результате были разрушены целые стены, чтобы найти и извлечь тело ребенка. Средства массовой информации освещали этот случай, и общественное возмущение было столько велико, что владельца Брюстера, Уильяма Уайера, посадили в тюрьму за непредумышленное убийство.
Елена Муравьёва для сайта www.neveroyatno.info
